Ни шагу назад! - Страница 64

— Куда? Драпать?!

— Сдурел?!! Метров на тридцать в сторону. Оттуда поддержим!

Катимся по ходу сообщения вниз, вот подходящее место: очереди двух пулемётов и автомата неожиданно бьют одновременно. Едва вскочившие немцы снова валятся безжизненными телами. Танки замерли на месте, поскольку собаководы подорвали ещё четыре машины, а танкисты не могут сообразить, откуда по ним бьют пушки. Зенитчики отбивают с горы атаку пикирующих бомбардировщиков, и им сейчас не до нас. Батарея же 45-мм орудий подавлена…

Но вот, видно получив команду, танки снова устремляются вперёд, но очень медленно. Пехота прячется за их бронёй, и враг всё ближе, ближе… Двадцать метров! Двадцать! Вновь собака выпрыгивает из окопа и…

Адской силы взрыв семи килограммов тротила… Когда рассеивается пыль мы видим, что участок окопа полностью разрушен, одна, гигантских размеров воронка… Поняли, сволочи!

Немцы вываливаются из-за танков и переходят на бег. Наши пулемёты ничего не успевают поделать, как вдруг вспыхивает какое-то грязное, почти чёрное пламя и устремляется к окопам. Сквозь стрельбу прорываются жуткие крики людей, сгорающих заживо. Огнемётчики! В уставном строю, восемь человек на двадцать метров, заливают всё сплошным ковром огня. Таким же грязным, как их фашистская совесть, чёрным…

— Пошли, старлей. Пора нам.

Он что-то говорит мне, но я не слышу. Я уже там. Новый диск входит с сухим щелчком в автомат. Люггер в расстёгнутой кобуре. Камбалка уже наготове…

Огнемётчики прекратили огонь, чтобы не зацепить своих, гренадеры прыгают в траншею. Начинается зачистка. Сухо щёлкают одиночные выстрелы. Кто-то кричит, кто-то умоляет о пощаде. Хриплые взвизги немцев, ругань, мат…

За поворотом хода сообщения слышны гнусавые немецкие голоса. Щёлкает отпущенная пружина ударника гранаты. Раз, два, три… Чугунный шарик улетает за угол, и в тот же миг гремит взрыв. Голоса мгновенно сменяются диким воем, в котором нет ничего человеческого… Одновременно, в другую сторону, летит вторая граната, которую запустил Пётр. Едва успеваем присесть, как над головой визжат осколки. Изо всех сил отталкиваюсь ногами и лечу, изворачиваясь, над самым дном окопа.

Удачно! Очередь «шмайссера» проходит выше. Поправить прицел немец не успевает — остатки диска отшвыривают врага навзничь. В дело вступает «люгер». Отличная, безотказная машинка! Один, второй! Едва успеваю переводить прицел из стороны в сторону. Всё! Небольшой участок окопа расчищен.

Торопливо меняю диск. Последний. Срочно что-то нужно такое, огнедышащее… Едва успеваю откатиться назад, в ход сообщения, как рядом вспухает огнемётное пламя. Резкий запах креозота бьёт по ноздрям. Ну, сволочь! Держи! Вовремя мне подвернулась эта «колотушка»! Швыряю почти не видя куда. А немец всё поливает траншею, не подозревая, что я в мёртвой зоне. Мучительно текут секунды, когда же, когда?!! Вначале затихает огонь, затем хлопает граната. Мучительное время ожидания. Удачно или нет?!

Между тем лязганье траков немецкого танка приближается. Иди сюда, родимый!!! Проскакиваю по дну траншеи левее, хотя у немцев с этой стороны и стоит пулемёт, но уж больно они самонадеянны, не будут ждать меня оттуда. Боже ж мой! Какая удача! Я даже и не ожидал ничего подобного!!! Ящик бутылок с горючей смесью «Кто Смелый!»

Траки нависают над окопом, сыпется земля, слышу, как сзади кто-то спрыгивает за моей спиной, гортанный окрик, сменяющийся всхлипом. Верный нож вспарывает горло врага, пробивая гортань и позвоночник. Шея слабее дуба!

Подхватываю ящик на руки. Килограмм под двадцать будет! Если не более. Между тем танк переползает через траншею и устремляется дальше, в глубь наших позиций. Врёшь! Не уйдёшь! Две бутылки взлетают вверх и назад, гремит «ППШ», огненные шары и такой же пылающий дождь прямо на прикрывавшихся бронёй немцев. Остальные двадцать две вместе с ящиком, единым пакетом в полном напряжении стонущих от натуги мускулов и сухожилий что есть силы забрасываю на МТО «тройки»…

Кто-то из немцев выжил, и спрыгивает в окоп. Но меня не замечает, поскольку повёрнут в другую сторону. Подхваченная с земли винтовка с примкнутым штыком летит в воздухе словно копьё и острие с хрустом входит в спину врага. Чьи то руки пытаются ухватить меня сзади. Ну, вы ребята нарвались… Сзади слышны крики бойцов из резерва. Всё. Началось. Никто, никогда не выдерживал знаменитую русскую штыковую атаку. Сверкает солнце на острых жалах гранёных лезвий. И начинается…

— УРА!!!

Крик постепенно переходит в одно сплошное «А-А-А». Немецкие танкисты не знают, что делать, поскольку всё перемешалось. Тут немец душит лежащего на земле русского. Правее наш боец исступленно молотит прикладом винтовки по останкам головы фашиста. Именно останкам, поскольку каска, прикрывающая голову, уже плоская. Кто-то кричит диким воем, пытаясь собрать расползающиеся из вспоротого живота внутренности. Вот валится на землю враг с торчащим из глаза ножом, и одновременно выстрелив друг в друга падают на окровавленную глину Сталинграда двое… С перекошенным в крике ртом Дмитрий шагает с пулемётом наперевес, я вижу, как дёргается ствол выпуская пули. Немцы валятся словно подкошенные.

Уворачиваюсь от удара рукоятки автомата, которым, как дубиной, размахивает здоровенный, почти на две головы выше меня, панцергренадёр. Я не собираюсь играть с ним в кошки-мышки. Выстрел из пистолета ставит точку на его никчёмной жизни. И тут же валюсь навзничь — кто-то сунул мне под ноги винтовку. Пытаюсь вскочить — но уже поздно, мне дышат в лицо смрадным воздухом. Навалились, суки! На тебе, на! Хорошо, что я успел вернуться за ножом — только он сейчас может спасти меня. «Люгер» вываливается из вывернутой руки, но широкое, отточенное словно бритва лезвие уже вспарывает чужую плоть. С хрустом, с треском, когда проходит по костям. На меня брызжет кровь, слизь. Из последних сил изворачиваюсь и выползаю из под кучи тел. Подхватываю валяющийся на земле «шмайсер», жму на курок. Ствол брызгает свинцом. Полосую остатками рожка кучу тел на земле. Главное, не останавливаться. Глаз выхватывает Ивана, от которого словно городки разлетаются в разные стороны гансы, так ловко он орудует кулаками. И вдруг кто-то швыряет землю, по которой я только что бежал, мне прямо в лицо. Всё словно выключается…